|
Артем Ейсков: Чем проще, тем лучше |
|
22.02.16 07:16 |
|
Финтех-революция порождает не только полезные приложения, но и странных уродцев, которые создают ненужные надстройки над простыми сервисами. Чтобы первых становилось больше, а вторых — меньше, достаточно следовать простым принципам.
У нас с женой есть специальное название для магазинов, в которых продаются различные украшения для дома, баночки (пустые, с сухой травой или разноцветным песком), вазочки, коробочки, сухие букеты, картины, посуда с надписями и прочий подобный товар: «магазин ненужной фигни». Ненужная фигня иногда бывает забавной и даже оказывается полезной в качестве подарка или развлечения в момент интеллектуального расслабления, но в целом с рациональной точки зрения — какое-то недоразумение. Нечто подобное, как мне кажется, происходит в определенном сегменте финтеха. Ненужные приложения, решающие выдуманные проблемы, представляются их разработчиками и маркетологами чем-то принципиально новым, полезным и остро необходимым каждому пользователю. А на поверку оказываются ненужной фигней, чье существование вызывает некоторое недоумение, а качество работы зачастую раздражает. Буквально вчера один фейсбук-знакомый, отличающийся профессиональным и личным интересом к самому передовому финтеху, с юмором описывал, как оплачивает еду в кафе своего офисного центра. Вместо того чтобы отдать бумажку или махнуть обычной карточкой около PayPass-терминала, он пытается заплатить телефоном с помощью разных приложений (не получается), потом «мультикартой» (деньги с привязанной карты не приходят), потом обычной картой (вспоминает, что деньги с нее раскидал по другим счетам), наконец сдается и достает старую добрую наличку. Что при этом думает кассирша, наверное, в приличном издании писать не стоит. Пришедшие в комментарии к записи сотрудники соответствующих компаний дают советы, какие магические действия надо совершить, чтобы заставить весь этот «зоопарк» работать. Свежая новость из этой серии — появление денежных переводов между пользователями соцсети «Одноклассники». На первый взгляд, идея хоть и не новая, но красивая: отправлять деньги товарищу, не выходя из любимой соцсеточки, в некоторых ситуациях может быть полезно. Реальность же, как выяснилось, намного скучнее. Чтобы провести такой платеж, обе стороны должны привязать к своим эккаунтам банальные карточки, а сам перевод средств — это фактически стандартный платеж с карты на карту. То есть вместо того, чтобы с помощью любого card2card-сервиса (он есть и на Банки.ру) за две минуты оформить платеж, зная только номер карты получателя (и держа перед собой свою карту), надо совершить массу телодвижений по привязке карты к учетной записи соцсети (это, кстати, не так просто и не бесплатно) и убедиться, что получатель совершил те же телодвижения (или заставить его это сделать). Да еще и заплатить за перевод, по сути, столько же, сколько и в обычном варианте. Моей фантазии не хватает, чтобы представить реальную ситуацию, когда использование подобной надстройки над обычным card2card имеет смысл. Похоже, это классический пример «сервиса ради сервиса», не решающего никакой насущной проблемы пользователя, а потому не имеющего собственной ценности. Зато для карточных компаний это выход на новых — не самых продвинутых — клиентов, а для соцсети — лишняя копейка в строке «выручка». Среди десятков миллионов пользователей наверняка найдется сколько-то тех, кто не знает о простых способах card2card-платежей и решит, что «Одноклассники» придумали потрясающе удобную современную штуку. Конечно, не все «надстройки», приложения и сервисы в области финтеха бесполезны. Скажем, сами card2card-платежи — это надстройка над банковскими переводами, заметно упрощающая такие операции. Или многочисленные сервисы типа Circle, которые превращают гиковские биткоин-кошельки в удобные и привычные приложения по хранению и пересылке денег. Или надстройки над целыми банками типа «Модуля» или «Рокетбанка», предоставляющие пользователям удобный интерфейс к счетам и операциям. Или интернет-бухгалтерии типа «Эльбы» и «Моего дела», помогающие предпринимателям уменьшить «боль» от ведения учета (по крайней мере, до тех пор, пока они правильно работают). Ключевое отличие удачных надстроек над финансовыми инструментами от неудачных — упрощение и ускорение действий пользователя. Если приложение убирает промежуточные этапы — между началом операции и ее завершением, то оно хорошее и правильное. Если добавляет — в мусорку. Если работает по принципу «поставил и забыл, дальше — само», все хорошо. Если надо каждый раз читать инструкцию и что-то «подкручивать» в настройках, чтобы совершить элементарную операцию, — проще удалить приложение совсем. Пользователям стоит следовать этим принципам и не прощать разработчикам попыток усложнить нашу жизнь. Тогда на рынке постепенно останутся только полезные и нужные сервисы, а сложные, дорогие и плохо работающие приложения превратятся в экспонаты музея ранних лет финтех-революции. Мнение автора может не совпадать с мнением редакции Read Full Article |
|
Вячеслав Путиловский: Валютная ипотека: рубим хвосты |
|
22.02.16 07:16 |
|
Тема валютной ипотеки опять «расчесалась». В нынешней ситуации бесполезно спорить, кто виноват: хитрые заемщики, пытавшиеся сэкономить, жадные менеджеры банков, «впаривавшие» валютные кредиты, или государство, допустившее девальвацию рубля. Что выросло, то выросло. И с этим нужно что-то делать. Что именно?
Эмоциональная позиция довольно многочисленной категории граждан, злорадствующих над проблемами валютных ипотечников – хоть кого-то, кому хуже, чем им, – понятна, но не конструктивна. Возникает вопрос: почему государство вообще должно вмешиваться в коммерческие отношения банка и заемщика, тем более с возможными затратами госсредств? Ответ довольно прост. Государство обеспечивает безопасность людей, социальную защищенность, соблюдение Конституции. А в случае валютной ипотеки мы уже имеем нарыв, который может стать катализатором протестных настроений в обществе, и так не слишком довольном экономическими трудностями. Уже есть сообщения о случаях, когда заемщики стреляют в банкиров или кончают жизнь самоубийством. СМИ пестрят сообщениями об оккупированных офисах банков, пикетах и прочих акциях протеста. Дальше будет хуже. Приблизительный объем валютных ипотечных кредитов оценивается в 126 млрд рублей (по курсу на 1 декабря прошлого года), это 23–25 тыс. кредитных договоров. И за каждым таким кредитом стоят проблемы отдельной семьи. Основной аргумент противников радикального решения проблемы: почему государство за счет бюджета (читай: наших налогов) должно помогать этим хитрым «валютчикам», когда трудности испытывают все ипотечные заемщики. Они сами виноваты, позарились на чуть более низкие валютные ставки и прогадали. Пусть теперь горят в аду и продают почку. Я считаю, что помогать им через голову других испытывающих трудности граждан – действительно неоднозначное решение. Речь здесь должна идти не о помощи какой-либо отдельной категории заемщиков, а об уравнивании условий игры для обычных ипотечников и «валютчиков». Сейчас трудно всем, но вторая категория реально находится на грани выживания. Они де-факто уже «наказаны» за все свои грехи, мнимые и действительные. Безболезненного выхода для всех не получится. Кто-то все равно понесет потери. Но эти потери можно довольно эффективно «размазать» во времени, разделить между всеми сторонами и частично компенсировать за счет административных (властных) мер. Рассмотрим вариант, что этим людям не будут помогать вообще. Рубль в очередной раз ныряет «под плинтус». Заемщики по валютному кредиту платить не могут, и он становится проблемным. Банки сначала «включают счетчик», опять же в валюте, еще больше увеличивая задолженность. Потом следует суд, на котором происходит взыскание на предмет ипотеки – жилье. Банк выставляет жилье на торги или забирает к себе на баланс. Рынок жилья перенасыщен и продолжает падать. Стоимость предмета залога существенно ниже рублевой стоимости остатка долга, иногда в несколько раз. Лишившийся квартиры заемщик остается должен банку много-много денег. И взыскать эту задолженность уже нереально. Дополнительно банк в процессе создает резервы по проблемным кредитам или остается с малоликвидной на падающем рынке недвижимостью на балансе. «Благодарные» граждане, много лет добросовестно платившие за жилье, его лишившиеся и оказавшиеся на улице, пополняют и так растущую протестную массу. В этом процессе и среди банкиров могут быть человеческие жертвы. Оно нам всем (включая государство) надо? Какие меры можно принять? Мораторий (запрет) выдачи валютной ипотеки для частных лиц лет на 5–10 лет, с возможным его продлением. Реструктуризация валютных ипотечных кредитов в рубли, которая проводится по первому требованию заемщика, в установленный срок и без взимания любых комиссий и сборов. Для банков разрешить создавать резервы по реструктурированным кредитам в льготном порядке, то же касается льготных коэффициентов, по которым будет учитываться «давление» таких кредитов на капитал. Одновременно обязать создавать 100-процентные резервы по валютным ипотечным кредитам при наличии не технической просрочки. Кому предоставлять помощь? Всем гражданам, имеющим валютные обязательства, обеспеченные залогом жилья и пожелавшим их реструктуризировать. Реструктуризации подлежат как стандартные, так и просроченные кредиты (даже если есть судебные решения об обращении взыскания на залог). Как выявить справедливый курс конвертации валюты в рубль? Представляется не идеальный, но относительно справедливый вариант. С 10 ноября 2014 года ЦБ отказался от поддержания валютного коридора (при курсе 47,87 рубля за доллар США). Первый ориентир – рекомендации ЦБ банкам в январе 2015 года переводить ипотеку по курсу 39,4 рубля за доллар. Второй ориентир – курс, например, на 1 февраля 2016 года (75,17 рубля). Если взять среднее арифметическое, получим курс в районе 54,1. Всяким льготным категориям (инвалидам, ветеранам, многодетным) – курс конвертации на 10–20% ниже указанного. Что делать с начисленными пенями и штрафами за просрочку? Банкиры отличаются очень развитой фантазией в том, что касается начисления всевозможных штрафов и прочих кар для просрочивших выплаты. Причем часто такие начисления носят не столько рыночный, сколько карательный характер. Заемщик, безусловно, должен быть наказан за просрочку рублем, но наказывать долларом в нынешней ситуации – все-таки негуманно. Начиная с даты отмены ЦБ валютного коридора все штрафные начисления должны быть пересчитаны, исходя из стоимости аналогичных валютных пассивов. В качестве индикатора можно принять, например, ставку привлечения банками долгосрочных валютных вкладов. Курс конвертации пеней и штрафов – текущий на дату реструктуризации. Предусмотреть возможность заемщика через суд сократить начисленную сумму пеней до разумного предела, в соответствии с действующим законодательством. Как избежать злоупотребления недобросовестными заемщиками программой помощи? Несложно выделить некую «стандартную» квартиру, которая является приемлемой для проживания семьи, исходя из числа ее членов и установленных законом социальных норм предоставления площади на каждого из них. Посчитать среднюю рыночную стоимость подобной квартиры в каждом из регионов. И, соответственно, реструктуризировать по льготному курсу не весь валютный долг, а ту его часть, которая укладывается в стоимость такой квартиры (остальное – по текущему курсу). Ограничить возможность реструктуризации одним объектом недвижимости. Какую ставку установить по реструктурированному рублевому кредиту? Ставка должна быть такой, чтобы ежемесячный платеж по кредиту от такой конвертации как минимум не увеличился по сравнению с рублевым эквивалентом текущего валютного платежа (по курсу на дату платежа). А еще лучше – должен быть на уровне середины 2015 года (с учетом тогдашнего курса). Насколько это реально? Например, «санационные» кредиты для спасения ряда пошатнувшихся крупных российских банков выдавались менее чем под 1% годовых, при суммах в десятки и сотни миллиардов. Гражданам, разумеется, предоставлять такие ставки будет слишком «жирно», но даже 5–7% годовых уже сильно помогут смягчить ситуацию. Куда девать убытки банков, полученные ими от «насильственной» конвертации, в условиях сильного недостатка денег в бюджете страны? Государство выпускает и передает банкам специальные облигации, со сроком обращения 20–30 лет, частичным ежегодным погашением тела долга и относительно небольшой ставкой купона. Разумеется, с минимальным резервированием, нахождением в ломбардном списке и возможностью получения под них краткосрочного фондирования. Как вариант – сделать несколько видов таких облигаций, с более и менее выгодными условиями погашения и предоставлять их банкам в пропорции к сумме потерь. Возможны и другие административные способы «подсластить пилюлю» для банков. Предложенные выше меры по решению валютно-ипотечной проблемы, разумеется, не претендуют на идеальность и могут быть дополнены. Но и они невозможны без проявления политической воли даже не ЦБ, а Кремля. Уверен, что при наличии такой воли вполне реален вариант, когда и банки будут сыты, и ипотечники останутся целы. Мнение автора может не совпадать с мнением редакции Read Full Article |
|
|
Максим Осадчий: Кто плавал голым? |
|
22.02.16 07:16 |
|
Госбанки в условиях кризиса показывают противоположные результаты: у Сбербанка и ВТБ – рекордные прибыли, а у ВЭБа и Россельхозбанка – рекордные убытки. Почему так происходит?
На российском банковском рынке доминирует группа госбанков — ее доля в активах по РСБУ без учета консолидации достигла на 1 января 2016 года 61,2%. Рост доли госбанков на рынке – естественное следствие экономической экспансии государства. Но эта группа крайне неоднородна. Одни госбанки в условиях кризиса держатся стойко и даже демонстрируют пристойную прибыль, другие же идут топором вниз, рассчитывая только на помощь государства. На одном полюсе банковского сектора – рекордно прибыльные Сбербанк и ВТБ, на противоположном – рекордно убыточные ВЭБ и Россельхозбанк. Убыток Россельхозбанка по РСБУ за 2015 год достиг 69,2 млрд рублей (второе место в банковском секторе; на первом месте – Внешпромбанк, у которого лицензия была отозвана 21 января). Девятикратный рост по сравнению с убытком 2014 года, составившим 7,6 млрд рублей. Однако рекордный убыток 2015 года не помешал руководителю Россельхозбанка Дмитрию Патрушеву получить звание «Банкир года – 2015» по версии Ассоциации российских банков. Россельхозбанк получает рекордные убытки в условиях роста аграрного сектора России. Этому росту способствуют подарки для аграрного сектора: девальвация, затрудняющая импорт агропродукции, и продовольственные антисанкции. Аграрный сектор растет, тогда как экономика страны сокращается. Продукция сельского хозяйства увеличилась в 2015 году на 3%, тогда как падение ВВП России составило 3,7%. И при такой позитивной для своего целевого рынка конъюнктуре Россельхозбанк ухитряется показывать убытки. Это ж как надо постараться! Столь же плохо обстоят дела у ВЭБа. Пока он, видимо, из скромности, не опубликовал отчетность на 1 января 2016 года. Но вряд ли там можно ожидать радикального улучшения по сравнению с результатами на 1 октября 2015 года. А результаты эти, прямо скажем, впечатляют: убыток по РСБУ за девять месяцев 2015 года составил 46 млрд рублей. Но есть и явный прогресс, ведь убыток за девять месяцев 2014 года был существенно больше и достигал 64,8 млрд рублей. А за весь 2014 год – 146,8 млрд рублей. Другие крупнейшие госбанки – Сбербанк и ВТБ – демонстрируют совершенно противоположные результаты. Прибыль Сбербанка за 2015 год достигла 236,3 млрд рублей (первое место в банковском секторе), за 2014 год – 305,7 млрд. Прибыль ВТБ за 2015 год составила 48,6 млрд рублей (третье место в банковском секторе), за 2014 год – 20 млрд. Причем рост прибыли у ВТБ произошел за счет основной деятельности. Процентные и комиссионные доходы выросли на 49,5%, до 657,6 млрд рублей. Доля доходов от основного вида деятельности в операционных доходах банка (до вычета операционных и прочих расходов) составила за 2014 год 67,3%, за 2015 год – 71,2%. Причем группа ВТБ готовит мощную экспансию на рынке розничного кредита. Платформой для этой экспансии станет гигантская сеть отделений Почты России. У Почты России – 40 тыс. точек продаж, у Сбербанка – в два раза меньше. На основе дочернего банка ВТБ 24 – Лето Банка создан Почта Банк. Совокупная доналоговая прибыль Сбербанка и ВТБ за 2015 год составила 336,7 млрд рублей, тогда как совокупная доналоговая прибыль банковского сектора – всего 192 млрд рублей. Получается, что за вычетом этих двух госбанков банковский сектор России получил в 2015 году убыток в размере 144,7 млрд рублей. Вроде бы госбанки и под одними санкциями ходят, и у всех более-менее одинаковый доступ к госпомощи, а результаты отличаются столь радикально. Почему так происходит? Согласитесь, получается интересный кейс для экономического исследования. Как писал Лев Толстой, «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Вероятно, в случае ВТБ и Сбербанка проявляется дисциплинирующая роль рынка. Хотя контроль у государства, но значительная часть капитала и Сбербанка, и ВТБ не принадлежит государству. Банку России принадлежит только 50% плюс одна обыкновенная акция Сбербанка, Росимуществу – только 60,9% акций ВТБ. И Сбербанк, и ВТБ прозрачны, активно идут на контакты с акционерами. Совершенно иную картину мы наблюдаем у ВЭБа и РСХБ. Оба эти банка являются 100-процентными «дочками» государства. ВЭБ даже не подотчетен Банку России и действует на основе закона «О банке развития». Непрозрачность ВЭБа – притча во языцех. Он публикует отчетность по РСБУ только на начало квартала, тогда как громадное большинство российских банков делают это ежемесячно. Причем даже эту отчетность ВЭБ публикует с большой задержкой. Важнейшие формы 123 (расчет собственных средств (капитала)) и 135 (информация об обязательных нормативах и о других показателях деятельности кредитной организации) ВЭБ не публикует вообще. А ведь непрозрачность порождает бесконтрольность. В результате институты развития превращаются в «черные дыры» для госденег. Пока антикризисные стратегии правительства сводятся к заливанию проблем деньгами. Основными бенефициарами этого процесса являются госбанки. Но дефицит бюджета неизбежно приведет к тому, что этот источник пересохнет. Выплывут ли ВЭБ и РСХБ без госпомощи? Уоррен Баффет сказал: «Лишь когда прилив отходит, вы обнаруживаете, кто плавал голым». Когда нефть была высокой, даже абсолютно неэффективные госбанки могли показывать прибыль. Но когда нефть обваливается и в России начинается очередной кризис, становится понятно, какие госбанки эффективны, а какие способны выживать только за счет помощи государства. Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
Read Full Article |
|
Максим Солнцев: «Эффективность работы банковского сектора под большим вопросом» |
|
22.02.16 07:16 |
|
Председатель правления СДМ-Банка Максим СОЛНЦЕВ в интервью порталу Банки.ру рассказал, как малый бизнес выживает в кризис, где искать хороших клиентов и кто выиграл от чистки банковского рынка. – Как вы оцениваете ситуацию с кредитованием и принимаемые государством меры поддержки малого и среднего бизнеса, который особенно сильно страдает от кризиса? – Безусловно, текущая ситуация в стране заставляет банки очень внимательно смотреть на своих заемщиков. Требования к ним ужесточаются, это касается в том числе малого и среднего бизнеса. По сути, Центробанк последовательно проводит меры по ужесточению качества кредитных портфелей. Это также отразится на бизнесе. Если раньше можно было кредитовать только на основе управленческой отчетности, теперь требования ужесточились: внимательно изучается качество бухгалтерской отчетности, прибыльность, даже количество персонала на предприятии. Кроме того, банки вынуждены ужесточать требования к залогу. Если у МСБ нет капитализации или собственник непрозрачен, у данного предприятия могут появиться сложности в кредитовании. Если говорить о поддержке со стороны государства, безусловно, она есть и очень важна. Лично мы довольны сотрудничеством с МСП Банком. Хотелось бы, чтобы и другие институты работали так же успешно, как МСП Банк. – Недавно первый заместитель председателя ЦБ Дмитрий Тулин высказал мнение, что скоринговая модель оценки малого и среднего бизнеса показала свою несостоятельность. Действительно ли неверные подходы в оценке бизнеса привели к значительному объему просрочки в этом сегменте? – Мы всегда говорили о том, что скоринговая модель в отношении малого бизнеса не работает. Пока ты не поймешь, как конкретная точка получает добавленную стоимость, ты не можешь принять решение о кредитовании. Никакая скоринговая модель тут не поможет. Своим юным коллегам я всегда привожу такой пример: бывает так, что встречаешь девушку, которая подходит по всем параметрам, но вот «химии» между вами нет. Так же и с малым бизнесом: если ты не готов конкретному человеку доверить деньги, если между вами нет «химии» – значит, и не надо этого делать. – Какие отрасли представляются вам наиболее рискованными с точки зрения кредитования? – Если в прошлом году строительство и все, что связано с девелопментом, давало возможность наращивать портфель, то сейчас это для нас табу. Достаточно сложно чувствуют себе все, кто связан с импортом, – из-за курсовых колебаний. Кроме того, надо внимательно смотреть на предприятия, у которых высока зависимость от бюджетных заказов. В условиях кризиса возможен секвестр бюджетного финансирования, и как это отразится на малом бизнесе, связанном с бюджетными контрактами, – неизвестно. – А какие отрасли имеют преимущество в сегодняшних условиях? – Хорошие клиенты сейчас те, кто близок к потребительскому сектору. Люди всегда будут есть, пить, покупать лекарства, одеваться, перемещаться в пространстве. Немного приостановились программы лизинга и перевооружения. – А когда произойдет стабилизация? – На мой взгляд, до 2017 года будет некий переходный период, когда экономика должна жестко приземлиться. После этого мы получим новую реальность. – В связи с продолжающейся чисткой банковского рынка отмечаете ли вы рост интереса к услугам вашего банка? Отзыв лицензий сыграл вам на руку? – Мы видим, что интерес к банку возрос. Но если говорить о балансовых показателях, здесь выиграли госбанки. После отзыва лицензий у таких банков, как Пробизнесбанк и Внешпромбанк, многие предприниматели напуганы и смотрят в сторону государственных банков. Говорить о том, что распределение рыночных долей между частными и госбанками осталось в прежней пропорции, нельзя. Любой предприниматель, просматривая предложения, будет склоняться к госбанкам. И это давление будет усиливаться. – Как СДМ-Банку удалось добиться прибыли в 2015 году, когда сотни банков оказались в убытке? – Мы не относимся к тем банкам, которые активно занимались розничным кредитованием. Поэтому речь об убытках не шла изначально – скорее, о том, что у нас не было особых возможностей для роста. В 2015 году мы не получили существенных проблемных кредитов, плюс к этому выросла маржа и не было особых списаний по ценным бумагам. У нас не было роста зарплат, были решены некоторые оптимизационные вопросы, что позволило немного сократить расходы. Основная проблема в том, что в 2015 году нам не удалось добиться роста. Мы отказывались от ряда предложений по клиентам из-за того, что нас смущал их сектор экономики или бизнес-модель. Кроме того, ряду клиентов мы были вынуждены отказывать, если появлялись какие-то подозрения относительно их деятельности. Мы всегда шли в авангарде в вопросе противодействия незаконным операциям. Но в 2015 году Банк России ввел ряд инструментов, которые усилили давление на клиентскую базу. Соответственно, мы еще сильнее ужесточили наши подходы к выбору клиентов. – Планируете ли наращивать объем вкладов в этом году? – Цель такая есть, но вопрос, за счет чего это делать. Мы не готовы давать высокие ставки и гнаться за банками, которые вынуждены таким образом закрывать определенные бреши. У нас есть задача нарастить качественную массу, но не участвовать в ценовой конкуренции. Такая же ситуация и с выходом на рынки капитала. Сейчас можно выпустить облигации, но ставка будет очень дорогая, и мы не сможем утилизировать эти деньги с правильной маржой. Значит, подождем, когда ситуация будет более интересной. – Будете увеличивать капитал за счет допэмиссии? – Мы готовили допэмиссию под Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР), но из-за санкций сейчас нельзя этого сделать. Ждем, когда появится такая возможность. – ЕБРР не планирует выход из состава акционеров банка? – Мне сложно говорить за них. Думаю, они ищут рыночные возможности, которые позволили бы это сделать, но конкретных разговоров у нас не было. Тем более что у нас хорошие показатели по прибыли, есть качественный рост. Так что срочной необходимости в этом нет. – За год объем просроченной задолженности в вашем кредитном портфеле значительно вырос. Принимаете ли какие-то меры, чтобы остановить рост просрочки в этом году? – Мы прекрасно понимаем, что с такой экономикой качество кредитного портфеля ухудшается и риски становятся все выше. Находимся в постоянном диалоге со всеми заемщиками. Смотрим, чтобы объемы кредитования сокращались пропорционально размерам бизнеса. Каждому кредиту у нас присвоен статус: «готовы оставить в портфеле», «оставить, но сокращать», «хотим избавиться». И с клиентами на эту тему мы общаемся. – Требуете досрочного погашения? – Такой массовой тенденции у нас нет. Но если у предпринимателей сокращается бизнес, мы должны быть уверены, что они выполнят свои кредитные обязательства. – Какие тренды на банковском рынке, по-вашему, проявятся в этом году? – Произойдет усиление давления со стороны регулятора в том, что связано с финансовым мониторингом. Это приведет к улучшению качества клиентской базы. Как я уже говорил, будет усиливаться конкуренция со стороны госбанков. Парадоксальная ситуация наблюдается на рынке труда. Несмотря на то что рынок сокращается и много людей остается без работы, найти правильные кадры сложно. Дело в корпоративной культуре людей, которые приходят из банков с отозванными лицензиями. Если человек занимал высокую позицию в таком банке, возникает вопрос, куда он смотрел. И преодолеть этот барьер не получается. Вообще эффективность работы банковского сектора под большим вопросом. И поэтому банки должны будут обходиться меньшим количеством специалистов на ту же единицу активов. А поддержание всех показателей в рамках нормативов для маленьких банков будет стоить все дороже. Беседовала Анна ПОНОМАРЕВА, Banki.ru Read Full Article |
|
